Жил-был рыболов. Срывалась с его крючков рыба крупная, домой привозил, — если привозил — мелочь. На окрестных реках и каналах, прудах и водохранилищах — везде он побывал, но удача его не баловала... И тогда он взглянул сквозь «стеклянный берег».
А что? Разве плохо, если рыболов взглянет сквозь стеклянный берег аквариума и увидит рыбу, не выхваченную из родной стихии?
Это не только интересно — это полезно. И не для того лишь, чтоб увидеть, как клюет рыба с «верхним» ртом, а как — с «нижним». Полезно еще и потому, что всякий, кто вырастил дома малька, знает цену каждой икринки, а значит — не станет ловить в неположенное время или недозволенным способом. В то же время внимательному наблюдателю аквариум поможет лучше разбираться в повадках пресноводных рыб.
Не громадная анаконда, не хищный ягуар, а крошечный малярийный комар свалил в джунглях Амазонки белого че-ловека, которого подобрали индейцы. Он лежал в утлой лодчонке, застрявшей в зарослях, один-одинешенек, в тысяче километров от ближайшего поселения европейцев. Сколько раз ему говорили: с Амазонкой не шутят! Но он, Рабо, француз по национальности, авантюрист по характеру, любил звонкую монету, а когда в кармане у него не бренчало и злачные места городов закрывали перед ним свои двери, — шел в джунгли.
Сперва он ловил бабочек. Тропические диковинки он продавал европейским коллекционерам. Но деньги таяли быстрее, чем добывались. Тогда он занялся охотой на крокодилов.
В Европе входили в моду дамские сумочки из крокодиловой кожи, и метким выстрелом можно было заработать больше, чем взмахом сачка. Однако в доступных местах крокодилов повыбивали, для дальних же экспедиций опять-таки нужны были деньги. Так что и с крокодилами у Рабо вышла осечка...
Какая причудливая смесь качеств в этом характере! Алчность и грубость, с одной стороны, наивная, почти детская доверчивость — с другой. Где- то в дрянном кабачке услышал Рабо легенду о сказочных сокровищах инков, укрытых в амазонских джунглях, услышал и разом в нее уверовал. Мигом сколотил он компанию из таких же, как сам, искателей приключений, нанял пароходик, и экспедиция отправилась в путь. Однако очень быстро выяснилось, что одних только благи порывов мало: и пароходик не тот — он вскоре безнадежно сломался, и продовольствия маловато, и охота не кормит. Компания распалась, Рабо остался один. Пароход заменила лодчонка. Разве могли его остановить такие пустяки, как дырявые пароходные котлы и нехватка пищи?
Далеко он забрался на своем челноке. В верховья Амазонки! Ядовитые насекомые и змеи, кровожадные полчища пираньи, голод и одиночество не задержали его. И если бы не крошечный малярийный комар... Хотя именно укус комара и привел к тому, что открыл Рабо свое Эльдорадо.
Индейцы оказались на редкость отзывчивыми и добрыми людьми. Рабо, найденного в жесточайшем приступе тропи-ческой лихорадки, они выходили, отпоили, вылечили своими средствами, подняли на ноги. Впрочем, на ноги он вскочил еще совершенно больным, и было от чего вскочить: индианка принесла кувшин с водой, где плавала невиданной красо-ты рыбка.
Драгоценности инков — алмазные россыпи. Рабо их не видел, но тотчас понял, что они не могут сверкать так, как сверкает это маленькое живое чудо. Вот он, его Клондайк, неисчерпаемый, бесконечный! Рабо не зря был столько лет связан с зоолюбительством: он сумел оценить рыбок с первого взгляда.
...В новогоднюю ночь, о которой расскажу чуть позже, пришел ко мне в гости один знакомый, вовсе не рыболов, не охотник даже в самом широком смысле этого слова — не любитель природы вообще. Я не подводил его к аквариуму.
Но едва погасили люстру, зажглась елка, подняли новогодние бокалы — и мой знакомый вдруг устремился к стеклянно-му берегу:
— Вот это да! Мне показалось вначале, что огни елки отразились в стекле, а тут... Какая красота!
Да, в аквариуме, на фоне темного камня, плавали они...
Но вернемся к Рабо, к его приключениям.
Куда девалась слабость после перенесенной лихорадки? Энергия, свойственная Рабо, вернулась к нему тотчас. Нет сосудов для перевозки? Он приспособил ящики. Просмолил их внутри, как это делают с лодками. На месте опытным путем выяснил нормы посадки. Продумал устройство крышек. Много было трудностей! Они возникают всегда, когда предстоит перевозить животных, а тем более в амазонской глуши. И все же рыбки прибыли в Европу без потерь. Велика в этом заслуга Рабо, но не меньшая заслуга самих чудо-рыбок, оказавшихся на редкость живучими.
В Париже их назвали неоновыми рыбками. Нет, не точное это название. Изумрудно-зеленая полоса, которая тянется у рыбки через все тело, сверкает, светится ярче любой неоновой трубки, а подстилающая ее красная полоса — краснее любого огня.
Новинка вызвала в Париже сенсацию. Зоопарки и зоофирмы, любители из очень богатых семей — все хотели приобрети неоновых рыбок. Карманы Рабо лопались от денег, V него появился счет в банке... Но слишком притягательна в Париже реклама, а злачных мест больше, чем в Рио. И очень скоро Рабо снова отправился на Амазонку.
Он еше несколько раз ездил, храня в тайне место, где неонов. А потом его выследили в джунглях агенты одной зоофирмы, выследили и убили.
Между тем неоны. Привезенные в Европу, превосходно жили в аквариумах, переносили и жару, и прохладную воду, до-вольствовались любым кормом. Самки отличались от самцов набитым икрой, округлым брюшком. Если рыбок содержали в хороших условиях, удавалось наблюдать их брачные игры. Но вырастить из икры мальков не удавалось. Примерно через девять часов икринки белели.
Меняли температуру и освещение, продували воду, применяли лекарственные препараты — икра гибла... А владельцы зоофирмы, зарабатывавшие бешеные деньги на импорте неонов с Амазонки, потирали руки.
Но вот пришла весть о кудесниках из Райхенбаха. То, что не удавалось аквариумистам всего мира, у них получалось легко и просто: неоны нерестились, икра развивалась, мальки вырастали. Сперва поговаривали о каких-то приемах, которые держат в тайне аквариумисты этого маленького немецкого городка. Потом выяснилось: нет никаких тайн. «Виновата» вода. Гидрохимики обнаружили, что в Райхенбахе вода очень мягкая и кисловатая — такая же, как в Амазонке. А неонам для оплодотворения икры нужна именно такая вода. Практически — дистиллированная с небольшой добавкой торфяного настоя. Отстоится такая вода в стеклянной банке в течение двух недель — и можно сажать туда на нерест неоновых рыбок...
В ночь на 31 декабря 1957 года трое рыболовов — ибо по случайному совпадению все трое аквариумистов были и ры-боловами — чашку за чашкой пили кофе во Внуковском аэропорту.
Погода испортилась. Самолет немецкой авиакомпании вылетел из Берлина в четыре часа дня, а теперь уже — два ночи, и в промежутках между чашками кофе мы бегали к справочному окошечку, донимали симпатичную »девушку:
— Сидит в Вильнюсе или вылетел?
Мы волновались. Вильнюс — не тропики, а сейчас декабрь, хорошо еще, если сообразили и занесли коробки с рыбами в помещение. А если нет? Семьсот неонов, семьсот расбор с Суматры, триста стеклянных окуней, тьма всякой иной живой драгоценности! И все под угрозой.
Наконец вылетели! Кто тот гений, который придумал этикетку для зоофирмы ГДР? Надпись «Осторожно, животные!» сопровождалась великолепным рисунком: изогнутая змеиная шея, голова кобры с разверстой пастью, острющие сабли-зубы, раздвоенный язык. Выразительнейшая морда! К коробке невольно хочется отнестись с осторожностью и даже с почтением.
— Что у вас там? — спросил ветврач, глядя кобре в глаза. — Только рыбы?
— У вас в руках список, — не очень определенно ответил я. — Экзоты, с которыми мы сами впервые встречаемся.
А в руках у ветврача сплошная латынь.
— Где ваша база? В Тимирязевке? Хорошо, приеду завтра, проведу осмотр там.
— Завтра? Милости просим!
Семьсот неонов, семьсот расбор, тьма-тьмущая всякой иной диковины избежали опасности быть простуженными.
В дальнейшем эта практика была узаконена: ветосмотр рыб поручен аквариумистам, а они проводят его, уж конечно, не в аэропортах, а в теплых, оборудованных аквариальных.
Московский зоопарк, рыбо-разводки зоокомбината, клуб аквариумистов — многие получили в тот день новинки.
А потом была новогодняя ночь и, поднимая бокал, я то и дело поглядывал сквозь стеклянный берег. На темном фоне камней и зелени изумрудно-красной россыпью драгоценностей сверкали неоны.
Это было давно, а теперь неоновая рыба не редкость в аквариумах. Но разве от этого она стала менее красивой и привлекательной?
Ф. Полканов
А что? Разве плохо, если рыболов взглянет сквозь стеклянный берег аквариума и увидит рыбу, не выхваченную из родной стихии?
Это не только интересно — это полезно. И не для того лишь, чтоб увидеть, как клюет рыба с «верхним» ртом, а как — с «нижним». Полезно еще и потому, что всякий, кто вырастил дома малька, знает цену каждой икринки, а значит — не станет ловить в неположенное время или недозволенным способом. В то же время внимательному наблюдателю аквариум поможет лучше разбираться в повадках пресноводных рыб.
Не громадная анаконда, не хищный ягуар, а крошечный малярийный комар свалил в джунглях Амазонки белого че-ловека, которого подобрали индейцы. Он лежал в утлой лодчонке, застрявшей в зарослях, один-одинешенек, в тысяче километров от ближайшего поселения европейцев. Сколько раз ему говорили: с Амазонкой не шутят! Но он, Рабо, француз по национальности, авантюрист по характеру, любил звонкую монету, а когда в кармане у него не бренчало и злачные места городов закрывали перед ним свои двери, — шел в джунгли.
Сперва он ловил бабочек. Тропические диковинки он продавал европейским коллекционерам. Но деньги таяли быстрее, чем добывались. Тогда он занялся охотой на крокодилов.
В Европе входили в моду дамские сумочки из крокодиловой кожи, и метким выстрелом можно было заработать больше, чем взмахом сачка. Однако в доступных местах крокодилов повыбивали, для дальних же экспедиций опять-таки нужны были деньги. Так что и с крокодилами у Рабо вышла осечка...
Какая причудливая смесь качеств в этом характере! Алчность и грубость, с одной стороны, наивная, почти детская доверчивость — с другой. Где- то в дрянном кабачке услышал Рабо легенду о сказочных сокровищах инков, укрытых в амазонских джунглях, услышал и разом в нее уверовал. Мигом сколотил он компанию из таких же, как сам, искателей приключений, нанял пароходик, и экспедиция отправилась в путь. Однако очень быстро выяснилось, что одних только благи порывов мало: и пароходик не тот — он вскоре безнадежно сломался, и продовольствия маловато, и охота не кормит. Компания распалась, Рабо остался один. Пароход заменила лодчонка. Разве могли его остановить такие пустяки, как дырявые пароходные котлы и нехватка пищи?
Далеко он забрался на своем челноке. В верховья Амазонки! Ядовитые насекомые и змеи, кровожадные полчища пираньи, голод и одиночество не задержали его. И если бы не крошечный малярийный комар... Хотя именно укус комара и привел к тому, что открыл Рабо свое Эльдорадо.
Индейцы оказались на редкость отзывчивыми и добрыми людьми. Рабо, найденного в жесточайшем приступе тропи-ческой лихорадки, они выходили, отпоили, вылечили своими средствами, подняли на ноги. Впрочем, на ноги он вскочил еще совершенно больным, и было от чего вскочить: индианка принесла кувшин с водой, где плавала невиданной красо-ты рыбка.
Драгоценности инков — алмазные россыпи. Рабо их не видел, но тотчас понял, что они не могут сверкать так, как сверкает это маленькое живое чудо. Вот он, его Клондайк, неисчерпаемый, бесконечный! Рабо не зря был столько лет связан с зоолюбительством: он сумел оценить рыбок с первого взгляда.
...В новогоднюю ночь, о которой расскажу чуть позже, пришел ко мне в гости один знакомый, вовсе не рыболов, не охотник даже в самом широком смысле этого слова — не любитель природы вообще. Я не подводил его к аквариуму.
Но едва погасили люстру, зажглась елка, подняли новогодние бокалы — и мой знакомый вдруг устремился к стеклянно-му берегу:
— Вот это да! Мне показалось вначале, что огни елки отразились в стекле, а тут... Какая красота!
Да, в аквариуме, на фоне темного камня, плавали они...
Но вернемся к Рабо, к его приключениям.
Куда девалась слабость после перенесенной лихорадки? Энергия, свойственная Рабо, вернулась к нему тотчас. Нет сосудов для перевозки? Он приспособил ящики. Просмолил их внутри, как это делают с лодками. На месте опытным путем выяснил нормы посадки. Продумал устройство крышек. Много было трудностей! Они возникают всегда, когда предстоит перевозить животных, а тем более в амазонской глуши. И все же рыбки прибыли в Европу без потерь. Велика в этом заслуга Рабо, но не меньшая заслуга самих чудо-рыбок, оказавшихся на редкость живучими.
В Париже их назвали неоновыми рыбками. Нет, не точное это название. Изумрудно-зеленая полоса, которая тянется у рыбки через все тело, сверкает, светится ярче любой неоновой трубки, а подстилающая ее красная полоса — краснее любого огня.
Новинка вызвала в Париже сенсацию. Зоопарки и зоофирмы, любители из очень богатых семей — все хотели приобрети неоновых рыбок. Карманы Рабо лопались от денег, V него появился счет в банке... Но слишком притягательна в Париже реклама, а злачных мест больше, чем в Рио. И очень скоро Рабо снова отправился на Амазонку.
Он еше несколько раз ездил, храня в тайне место, где неонов. А потом его выследили в джунглях агенты одной зоофирмы, выследили и убили.
Между тем неоны. Привезенные в Европу, превосходно жили в аквариумах, переносили и жару, и прохладную воду, до-вольствовались любым кормом. Самки отличались от самцов набитым икрой, округлым брюшком. Если рыбок содержали в хороших условиях, удавалось наблюдать их брачные игры. Но вырастить из икры мальков не удавалось. Примерно через девять часов икринки белели.
Меняли температуру и освещение, продували воду, применяли лекарственные препараты — икра гибла... А владельцы зоофирмы, зарабатывавшие бешеные деньги на импорте неонов с Амазонки, потирали руки.
Но вот пришла весть о кудесниках из Райхенбаха. То, что не удавалось аквариумистам всего мира, у них получалось легко и просто: неоны нерестились, икра развивалась, мальки вырастали. Сперва поговаривали о каких-то приемах, которые держат в тайне аквариумисты этого маленького немецкого городка. Потом выяснилось: нет никаких тайн. «Виновата» вода. Гидрохимики обнаружили, что в Райхенбахе вода очень мягкая и кисловатая — такая же, как в Амазонке. А неонам для оплодотворения икры нужна именно такая вода. Практически — дистиллированная с небольшой добавкой торфяного настоя. Отстоится такая вода в стеклянной банке в течение двух недель — и можно сажать туда на нерест неоновых рыбок...
В ночь на 31 декабря 1957 года трое рыболовов — ибо по случайному совпадению все трое аквариумистов были и ры-боловами — чашку за чашкой пили кофе во Внуковском аэропорту.
Погода испортилась. Самолет немецкой авиакомпании вылетел из Берлина в четыре часа дня, а теперь уже — два ночи, и в промежутках между чашками кофе мы бегали к справочному окошечку, донимали симпатичную »девушку:
— Сидит в Вильнюсе или вылетел?
Мы волновались. Вильнюс — не тропики, а сейчас декабрь, хорошо еще, если сообразили и занесли коробки с рыбами в помещение. А если нет? Семьсот неонов, семьсот расбор с Суматры, триста стеклянных окуней, тьма всякой иной живой драгоценности! И все под угрозой.
Наконец вылетели! Кто тот гений, который придумал этикетку для зоофирмы ГДР? Надпись «Осторожно, животные!» сопровождалась великолепным рисунком: изогнутая змеиная шея, голова кобры с разверстой пастью, острющие сабли-зубы, раздвоенный язык. Выразительнейшая морда! К коробке невольно хочется отнестись с осторожностью и даже с почтением.
— Что у вас там? — спросил ветврач, глядя кобре в глаза. — Только рыбы?
— У вас в руках список, — не очень определенно ответил я. — Экзоты, с которыми мы сами впервые встречаемся.
А в руках у ветврача сплошная латынь.
— Где ваша база? В Тимирязевке? Хорошо, приеду завтра, проведу осмотр там.
— Завтра? Милости просим!
Семьсот неонов, семьсот расбор, тьма-тьмущая всякой иной диковины избежали опасности быть простуженными.
В дальнейшем эта практика была узаконена: ветосмотр рыб поручен аквариумистам, а они проводят его, уж конечно, не в аэропортах, а в теплых, оборудованных аквариальных.
Московский зоопарк, рыбо-разводки зоокомбината, клуб аквариумистов — многие получили в тот день новинки.
А потом была новогодняя ночь и, поднимая бокал, я то и дело поглядывал сквозь стеклянный берег. На темном фоне камней и зелени изумрудно-красной россыпью драгоценностей сверкали неоны.
Это было давно, а теперь неоновая рыба не редкость в аквариумах. Но разве от этого она стала менее красивой и привлекательной?
Ф. Полканов
